Моим любимым предметом в средней школе была история. Только один раз за семь лет мне на уроке поставили "хорошо", я плохо запоминал цифры. Дед с бабкой купили
"Всемирную историю" в 13 томах 1955 года издания и я прочитал бОльшую часть томов ещё в начальной школе.
Самым интересным для меня в те годы томом был десятый, посвящённый войне 1941-45 годов. Куча прекрасных фотографий, карт, плакатов тех лет и иных иллюстраций навсегда остались в моей памяти. Десятый том я перечитывал несколько раз, ключевые эпизоды войны - раз по десять минимум. Особенно мне нравились карты: множество синих, а затем кучи красных стрелочек; территориальные приобретения СССР; социалистические страны, ставшие таковыми по итогам войны.
Из анализа всех тринадцати томов нетрудно было сделать вывод - наивысшего могущество страна, в которой я родился, достигла в период правления Джугашвили. Сделанным выводом я поделился с родителями. К моему крайнему удивлению, они отнеслись к моему мнению скептически. На мои аргументы они отвечали согласием, однако по тону и выражению глаз я понимал, что соглашаются они со мной лишь бы я не приставал с глупостями.
Чтобы избавиться от ощущения диссонанса и подтвердить свою правоту я отправился к бабке, жившей с нами в одном городе, бывшей участницей войны 1941-1945 годов. Однако и она, выслушав меня, не согласилась с моим мнением о том, что Джугашвили - величайший правитель нашей страны. Свою позицию она аргументировать отказалась, однако рассказала случай, свидетелем которого она была в детстве. Моя прабабка, слушая радио в довоенный период, крайне неодобрительно отзывалась о дикторах, постоянно упоминавших к месту и не к месту псевдоним вождя, практически никогда не упоминая кличку основателя государства. Мои предки коллективно стали намекать мне, что Джугашвили наделал ошибок и с возрастом я всё пойму и перестану говорить глупости.
Мне было обидно. Мне казалось, что родители либо сомневаются в моих интеллектуальных способностях, либо скрывают от меня что-то. Кроме того, в результате разглядывания карт всех 13 томов "Всемирной истории" у меня возник вопрос: "Понятно, почему Юзовку переименовали в Сталино, а Царицын - в Сталинград. Но вот почему на карте появились Донецк и Волгоград?"
Моя бабка со стороны матери жила в деревне и приезжала в город примерно раз в пару недель. Вспомнив о том, что я знаю ещё одного свидетеля эпохи, я решил дождаться приезда бабки и изложить ей своё видение значения Джугашвили в истории страны. Дождавшись, я подбежал к бабке и сходу, в коридоре, задал свой вопрос. Бабка, услышав "Сталин", изменилась в лице и ответила мне неожиданно грубо. За давностью лет я не помню, какое конкретно слово она употребила: "сука", "мразь", "урод" или "ублюдок". Но вот формат фразы я запомнил на всю жизнь: "%:@ был твой Сталин!" сказала моя бабка, отказавшись при этом как-то аргументировать свою позицию. Это был шок.
Стало понятно, что я что-то не знаю про Джугашвили и его эпоху. Оправившись от шока я решил досканально разобраться, что же знают мои предки и чего мне не рассказывают. Однако несколько лет все упорно молчали, отделываясь намёками. Всё изменилось с приходом Горбачёва и начавшейся публичной критикой порядков в СССР.
Рабовладельческие предприятия СССР направляли в федеральный центр заявки на количество рабов, необходимых для строительства социализма. Эти заявки суммировались в Москве а затем делились по республикам. Каждый регион регулярно получал разнарядку с количеством рабов, которые должны быть арестованы и вывезены. Эта разнорядка делилась по районам и доводилась до рядовых сотрудников правоохранительных органов.
Мои предки в тот период работали в правоохранительных органах в одном из районов Сомленской области. Как всегда бывает в районных центрах, они тесно общались с относительно узким кругом коллег: следователей, прокуроров, судебных исполнителей, судей и прекрасно знали о деталях процесса превращения механизаторов и доярок в "японских шпионов" и "диверсантов". Мои предки видели в здании суда подсудимых со следами пыток, путающихся в показаниях, несущих откровенную чушь.
После поступления в райцентр заявки на нестандартно большое количество рабов один из моих предков был вызван в районный комитет партии. Сотрудник райкома предложил ему перейти на работу, связанную с фабрикаций уголовных дел. Мой молодой предок, недавно окончивший университет, ответил отказом, на что последовала фраза, процитированная моей бабкой: "Партбилет на стол!". Уведомив сотрудника райкома о том, что предок является комсомольцем, последний покинул здание, дав себе слово никогла не вступать в партию. Мои дед с бабкой приняли это решение, обсудив визит в райком партии одного из них. Они не хотели иметь с рабовладением ничего общего и сдержали слово до самой смерти. Около 30 лет мой предок был первым заместителем руководителя одного из правоохранительных органов области. Менялись один за другим первые лица, моему предку регулярно поступали предложения вступить в партию и занять освободившееся кресло, но, раз за разом, в течение многих лет, он отвечал отказом.
Оставалось выяснить, почему у моей бабки, живущей в деревне, такая реакция на псевдоним вождя. Моя мать рассказала, что у моего прадеда были три брата. Один из них решил построить мельницу, но в одиночку такое сооружение ему было возвести не под силу. Он поделился идеей со своими тремя братьями, все они его поддержали.
Когда четыре семьи везли на смерть, мой прадед выдал моей бабке на руки её младшую сестру. Когда подвода ехала сквозь заросли, прадед ссадил бабку с подводы и велел спрятаться. Несколько десятков моих родственников навсегда покинули деревню, в живых не осталось никого.
Сироты были самыми бедными в деревне, они первыми согласились отравиться работать "по набору". Человек, которого в деревне называли "наборщик", приехал собирать крестьян для работы на торфянниках. Рабы не имели права распоряжаться деньгами, в деревне все работали "за палочки". Аналогичный порядок был и на торфянниках. Рабов кормили, но денег никто не видел, по итогам работы перед возвращением домой рабы получали рулон ткани, "мануфактуру", для последующего пошива, по возвращении в деревню, одежды.
"Мануфактура" была огромной ценностью. Однажды придя домой с огорода, мои предки обнаружили, что ткань украдена кем-то из соседей. Не желая обращаться в милицию, предки рассказали о пропаже всем своим соседям, предупредив о намерении написать заявление и объяснив, что никому не удастся незаметно использовать текстиль для пошива, новую одежду сразу же будет видно. В течение нескольких дней "мануфактуру" кто-то из воров подкинул во двор.
Мне не было стыдно за свои ошибки, сталинистам удалось и удаётся до сих пор обманывать миллионы жителей моей страны.